С тех пор как отступил Валдайский ледник, на Северо-Западе России стали формироваться торфяные болота. Люди их опасались и складывали легенды, потом заселили и стали использовать, а сейчас обустраивают научные станции, природные парки и фермы. Так осушать или сохранять?  Поговорим об этом 27 июня на телемосте Калининград – Санкт Петербург «Это моё болото».

Торфяные болота удерживают свыше 30% всего углерода Земли, а занимают всего 3% поверхности. Правда, мы изрядно потрудились над тем, чтобы их осушить, изъять и сжечь значительную часть торфа в 20-м веке. И вот болота, которые за последние 12 000 лет накопили 75% атмосферного углерода, стали не только его аккумулировать, но и выделять. Болота участвуют в газообмене с атмосферой и выделяют метан. А это все – парниковые газы. 
 Чем нам грозят или, напротив, как нас спасут болота в условиях «глобального потепления», «тотального загрязнения» и прочих неприятных дел? А еще, что такое «болотное растениеводство» и как заработать на болоте, восстанавливая его? Зададим эти вопросы кандидату биологических наук, научному сотруднику НОЦ «Геоэкология и морское природопользование» Балтийского федерального университета им. Канта Максиму Напреенко (Калининград). 

Санкт-Петербург – город особенный. Его пышность и великолепие, строгость и стройность всегда противопоставлялись топким болотам, водной стихии и унылости пейзажа. 
Болотистая местность, которая была выбрана Петром I, чтобы стать столицей — Санкт-Петербургом, теперь почти полностью застроена.

Не этого ли добивались триста лет? Чем уникальны наши болота, и почему петербуржцы полюбили по ним гулять? – об этом расскажет кандидат биологических наук, старший научный сотрудник Ботанического института им. В.Л. Комарова РАН Ольга Галанина (Санкт-Петербург).

Лекции будут прерываться интерактивными играми. Участникам предстоит вспомнить всё, что им известно о главной форме современного фольклора — мемах. Но не просто мемах, а мемах о болотных жителях.